Двое мужчин появились из ниоткуда, недалеко друг от друга, на узкой тропинке, освещённой лунным светом. На секунду они замерли, указывая палочками в грудь друг другу; затем, узнав один другого, они спрятали палочки в мантии и быстро направились в одну сторону. — Новости? — спросил тот, что был повыше — Прекрасные — буркнул Северус Снейп...
Рука Гарри кровоточила. Сжав левой рукой правую и тихо ругаясь, плечом он открыл дверь своей спальни. Он наступил на чашку холодного чая, которая стояла у двери его комнаты.
Звук захлопнувшейся входной двери эхом пронёсся вверх по лестнице и послышался крик: «Эй, ты!». За шестнадцать лет такого обращения Гарри выучил признаки, когда дядя хотел его видеть, но, тем не менее, не отозвался. Он всё ещё думал об осколке, в котором, как ему показалось на секунду, он видел глаз Дамблдора. Он не поднялся с постели и не отправился к двери до тех пор, пока его дядя не закричал «ПАЦАН!». Он положил осколок в рюкзак к тем вещам, которые собирался брать с собой...
Гарри вбежал вверх по лестнице в спальню как раз тогда, когда машина с Дёрсли выехала на дорогу. Котелок Дедалуса было видно между тётей Петунией и Дадли на заднем сидении. Машина свернула направо в конце Привет Драйв, её окна сверкнули рубиновым сиянием заходящего солнца, а затем она исчезла из вида...
Хагрид? Гарри изо всех сил пытался выбраться из горы металла и кожи, которая окружала его: руки погрузились в грязную воду, когда он попробовал подняться. Он не мог понять, куда исчез Волдеморт и ожидал нападения из темноты в любой момент. Что-то горячее и влажное потекло вниз по его подбородку со лба. Гарри выполз из воды и наткнулся на большую темную массу на том месте, где был Хагрид...
Он шёл вдоль горной дороги при прохладно-голубом свете рассвета. Далеко внизу лежал городок, опутанный туманом. Был ли человек, который ему нужен, там, человек, который был нужен ему так сильно, что он не думал ни о чём другом, человек, у которого был ответ, ответ на его вопрос…
Гарри потягивавший сливочное пиво поперхнулся. Додж похлопал его по спине пока Гарри откашливался, глядя на Муриель слезящимися глазами. Как только к нему вернулся дар речи, он спросил -Батильда Багшот живёт в Лощине Годрика? -О да, она там уже целую вечность. Семья Дамблдора переехала туда после того как Персиваль был заключён. А Матильда была их соседкой. -Семья Дамблдора жила в Лощине Годрика?...
С трех часов дня и до самого вечера Гарри, Рон и близнецы Уизли провели в саду у большого белого шатра, ожидая прибытия гостей. Гарри выпил большую дозу оборотного зелья и стал точной копией рыжеволосого магловского мальчика, Отери Качпола, у него Фред стянул волосок, используя заклятие призыва. План заключался в том, что бы представить гостям Гарри как кузена Барни и препоручить семье Уизли заботы о маскировке...
Гарри проснулся ранним утром, в спальном мешке на полу в гостиной. Маленький кусочек неба выглядывал из-за тяжёлых полотняных штор. Небо было насыщенно-синим, цвета пролитых чернил, такое бывает незадолго до рассвета. Абсолютную тишину в комнате нарушало лишь тихое дыхание спящих Рона и Гермионы...
Если Кричеру удалось спастись из озера, кишащего Инфериями, то, Гарри был уверен, привести Мундунгуса через несколько часов не составило бы для него большого труда, поэтому он всё утро болтался в состоянии сильного ожидания. Тем не менее, Кричер не вернулся ни в то утро, ни даже в тот вечер...
Если Кричеру удалось спастись из озера, кишащего Инфериями, то, Гарри был уверен, привести Мундунгуса через несколько часов не составило бы для него большого труда, поэтому он всё утро болтался в состоянии сильного ожидания. Тем не менее, Кричер не вернулся ни в то утро, ни даже в тот вечер. После наступления темноты, Гарри чувствовал себя удручённо и озабоченно. Гермиона безуспешно пыталась наложить множество заклинаний Трансфигурации на ужин, состоявший в основном из заплесневелого хлеба, но ничего не помогло...
- А, Мафальда! - сказала Амбридж, глядя на Гермиону. - Трэверс прислал тебя, не так ли? - Д-да,- пропищала Гермиона. - Хорошо, вы справитесь идеально,- Амбридж говорила с волшебником в чёрном и золотом,- Эта проблема решена, Министр, если Мафальда займётся ведением записей, то мы сможем начать прямо сейчас.- она обратилась к своему пюпитру,- Десять человек сегодня и один из них- жена сотрудника Министерства!...
Гарри открыл глаза и был ослеплен золотым и зеленым; он понятия не имел, что случилось, он только знал, что он лежал на том, что, казалось, было листьями и ветками. Он изо всех сил пытался дышать, лёгкие были будто сдавленны, он моргнул и понял, что яркий свет был солнечным светом, льющимся через лиственный шатер над ним...
Ранним утром, пока Рон и Гермиона еще спали, Гарри выбрался из палатки, чтобы найти самое старое, корявое и приметное дерево. Найдя такое, он закопал в его тени глаз Грюма, и с помощью палочки пометил ствол маленьким крестиком. Это было, конечно, не бог весть что, но Гарри чувствовал, что Грозный Глаз заслужил гораздо большего, чем торчать в двери Долорес Амбридж. Затем он вернулся в платку и стал ждать, пока проснуться друзья, чтобы потом обсудить с ними план последующих действий...
Когда Гарри проснулся на следующий день, ему понадобилось некоторое время чтобы вспомнить происшедшее. Потом он наивно подумал, что все это был сон, что Рон все еще был тут. Перевернувшись на другой бок, он увидел пустую койку Рона. Его воображение нарисовало мертвое тело. Гарри слез со своей койки, отворачивась от Рона. Гермиона, которая уже была чем-то занята на кухне, не пожелав Гарри доброго утра, отвернулась от него, когда тот проходил мимо...
- Гарри, остановись! - Что случилось? - Они как раз дошли до могилы неизвестного Эббота. - Здесь кто-то есть. Кто-то наблюдает за нами. Это точно. Там, за кустами. - Они тихо стояли, прижавшись друг-к-другу, вглядываясь в плотную черную ограду кладбища. Гарри ничего не заметил...
Всходило солнце: чистые, разноцветные небеса простирались над ним, безразличные к нему и его страданиям . Гарри присел возле входа в палатку и глубоко вдохнул свежий воздух . Как просто быть живым, наблюдать за восходом солнца над снежными вершинами. Это должно быть самое великое таинство на Земле...
В полночь, когда Гермиона заступила на дежурство, уже шёл снег. Сны Гарри были беспорядочными и беспокойными: периодически в них появлялась Нагини, так, в первый раз она выползла из венка рождественских роз. Он часто просыпался в страхе, ощущая, как будто кто-то зовёт его издалека, и слыша в вое ветра за пологом тента то шаги, то голоса...
Гарри и не ожидал, что гнев Гермионы ночью уменьшится, поэтому был не удивлен, что все оставшееся утро она молчала, лишь изредка бросая на них мрачные взгляды. Рон отвечал на это сдержанным и неестественно угрюмым поведением, демонстрируя тем самым угрызения совести. На самом деле, когда все трое были вместе, Гарри чувствовал себя как единственный нескорбящий человек на плохо посещаемых похоронах. Но в те немногие минуты когда Рон находился наедине с Гарри (таская воду и собирая грибы), он становился бесстыдно веселым...
Гарри обернулся, чтобы посмотреть на Рона и Гермиону. Ни один из них, казалось, не понимал, о чем им говорил Ксенофилиус. - Дары Смерти? - Совершенно верно, - сказал Ксенофилиус. - Вы никогда не слышали о них? Я не удивлен. Очень, очень мало колдунов знают об этом. Свидетель, на свадьбе твоего брата, тот олух, - он посмотрел на Рона - который атаковал меня за использование символа известного Темного волшебника. Безобразие...
Гарри, тяжело дыша, упал на траву и моментально поднялся на ноги. Похоже, они приземлились в углу какого-то поля, когда уже смеркалось. Гермиона бегала вокруг, размахивая палочкой. - Протего Тоталум... Сальвио Хексия... - Подлый предатель, - задыхался Рон, выбираясь из-под Мантии-Невидимки и кидая ей в Гарри. - Гермиона, ты просто гений, настоящий гений. Не верю, что мы выбрались...
Гарри смотрел вокруг на других двоих, там, в темноте на земле. Он увидел, что Гермиона вытащила свою палочку, но его ударил в лицо луч белого света, и он застонал в муках, неспособный видеть. Он закрыл глаза руками и ощутил, что его лицо быстро напухло под пальцами, но тут его окружили крупные фигуры. - Вставайте, негодяи...
Гарри будто на мгновение погрузился в старый ночной кошмар: ему казалось, что он стоит на коленях перед телом Дамблдора, хотя на самом деле перед ним было хрупкое тельце, съежившееся в траве, пронзенное серебряным кинжалом Беллатрисы. Гарри все еще повторял: «Добби… Добби…», хотя он знал, что эльф находился там, откуда нет возврата...
Домик Билла и Флер в одиночестве стоял на утёсе, спускающемся к морю. Это было одинокое и прекрасное место. Везде, где бы Гарри ни находился – в крошечном доме или в саду, он слышал звуки прилива и отлива моря, похожие на дыхание крупного, дремлющего существа...
Они все спланировали, их подготовка была завершена; на самой маленькой кровати один длинный, завитой, черный локон (сорванный со свитера Гермионы, в котором она была в поместье Малфоев) лежал в маленьком стеклянном пузырьке на каминной полке. - И ты будешь пользоваться ее настоящей палочкой, - сказал Гарри, кивая в сторону палочки сделанной из древесины орехового дерева...
Гарри опустился на дорогу. Он видел до боли знакомую Высокую Улицу Хогсмида: тёмные фасады магазинов, вуаль чёрных гор над деревней, петляющую тропинку, ведущую к Хогвартсу, свет, вырывающийся из окон Трёх Мётел, и с ужасающей точностью в его памяти пронеслась картина его пребывания здесь около года назад, когда он поддерживал отчаянно слабого Дамблдора - это было лишь мгновение после приземления, а затем, когда Гарри, Рон и Гермиона разжали руки - что-то произошло...
- Невилл, что случилось..., как? Но Невилл опередил Рона и Гермиону, и с воплями радости кинулся к ним в объятия. Чем больше Гарри смотрел на Невилла, тем больше он поражался: один глаз у него был раздут и отливал желтым и фиолетовым, лицо было испещрено мелкими, но явно болезненными ранами. Весь его вид говорил, о том, как тяжело ему приходилось в последнее время...
В тот момент, когда ее палец коснулся Метки, шрам Гарри дико заболел, гостиная растворилась перед глазами, и он оказался на пласте выходящих на поверхность горных пород под отвесной скалой, море плескалось вокруг него, его сердце было наполнено триумфом – они получили мальчишку. Громкий звук удара вернул Гарри туда, где он стоял. Растерянный, он поднял свою палочку, но ведьма перед ним уже падала вперед; она ударилась об пол так сильно, что стекла в книжных шкафах зазвенели...
Чарующий темный потолок большого зала был усыпан звездами, под ним стояли четыре длинных факультетских стола с взъерошенными студентами, некоторые в дорожных плащах, другие в мантиях.. Здесь и там светили жемчужино-белые фигуры школьных приведений. Каждый взгляд, живой или мертвый был заострен на профессоре Макгонаголл, которая говорила с трибуны большого зала. За ней стояли оставшиеся учителя, включая кентавра с белой гривой, Фриенза, и членов Ордена Феникса, которые прибыли чтобы сражаться...
Мир рухнул, так почему сражение не прекратилось, замок не замер в ужасе, и каждый боец не сложил оружие? Сознание Гарри находилось в свободном падении, вышедшем из-под контроля, было неспособным поверить в невозможное, потому что Фред Уизли не мог быть мертв, это значило, все его чувства лгут...
Гарри всё ещё стоял на коленях около Снейпа и смотрел на него, как внезапно высокий и холодный голос заговорил с ними. От неожиданности Гарри вскочил, ещё сильнее зажав склянку в руках, думая о том, что Волдеморт вернулся. Голос Волдеморта отражался от стен, от пола, и Гарри понял, что Волдеморт говорит со всем Хогвартсом, со всеми прилежащими окрестностями, и все жители Хогсмита, и те, кто всё ещё сражался слышали его, как если бы они стояли рядом с ним, чувствовали его дыхание в спину, как дыхание смерти...
Казалось, осень наступила внезапно в этом году. Утро первого сентября было свежим и золотым, как яблоко; маленькая семья пересекала грохочущую улицу по пути к закопченному вокзалу, выхлопные газы и дыхание искрились как паутины в холодном воздухе. Родители толкали тележки, отчего две больших клетки наверху гремели, совы, сидящие в них, кричали с негодованием, и рыжеволосая девочка, шедшая впереди своих братьев, плача, тянула руку своего отца...